ГОРЦЫ СЕВЕРА
Степан Викентиевич Козловский — прожил на Севере 20 лет. Долгие годы работал в Омсукчанском районе на руднике «Индустриальный » заведующим Красной ярангой в совхозе «Буксунда». С этого времени начал изучать историю, народное искусство, культуру, собирать фольклор народов Севера и Дальнего Востока. Многие его работы были опубликованы на страницах печати Литвы, Белоруссии, Польши, а также в журнале «Вокруг света», внештатным корреспондентом которого он является.
С 1978 года жил и работал в Сеймчане.
Предлагаем вашему вниманию очередной очерк С. В. Козловского из серии «История и культура народов Колымы».
...Страна розоцветущей вербы, цветочных полян и оленьих всадников. Невольно при чтении этих строк воображение переносит нас в какую-то невероятно экзотическую страну. Но если продолжить описание: страна, где морозы достигают градусов 60 градусов, где
горы почти сплошь заслоняют горизонт, где тучи гнуса не дают возможности любоваться розовыми сережками вербы над вечно гудящими потоками, многие возможно, разочарованно отвернутся: что уж тут интересного «век тут живем».
Те же кто имел возможность бывать в горах в начале лета, всю жизнь будут вспоминать поразительную чистоту и прозрачность воздуха, изобилие и яркость цветов на щебнистых площадках рядом с наледями и нерастаявшим снегом, замерзающие по ночам до хруста, покрывающиеся ледком сплошные подушки пурпурно-красных цветов безлистной каменоломки - пригретые солнцем они снова становятся живыми нежными.
Большая часть нынешних «покорителей Севера» живет с самого приезда в столь комфортабельных условиях, что географическую широту своего поселка определяют лишь по размеру районного коэффициента. Что ж, прекрасно, что мы такого добились, хуже то, что люди незнают истории этого края, судьбы, искусства, условий, в которых нынче работают и живут коренные жители, освоившие эти суровейшие уголки Эйкумены задолго до прибытия первых европейцев.
Суровые, но прекрасные горные кряжи и высокие плоскогорья, покрытые горной лесотундрой, - родина одного из народов нашего района – эвенов. Конечно, живут эвены не только в нашем районе: этот сравнительно немногочисленный тунгусоязычный народ расселился по всем горам от грозного Джугджура, до севера Чукотки, и от Якутии до юга Камчатки.
Отдельные группы эвенов в разные времена именовались официально тунгусами, ламутами, орочами и мэнэл. На самом деле это один и тот же народ, да и названия эти тоже эвенские, отражающие место жительства и хозяйственную деятельность: орочимныл – оленеводы, намуткэр – приморские, мэнэл – оседлые. Общее же самоназвание, ныне принятое официально, повсеместно, эвены – слово это большинство эвенов объясняют из староэвенского эвэсыл – « спустившиеся с гор».
История эвенов достаточно богата и, как у большинства народов Северо-Востока Сибири, трагична, что доказано археологией, и историческими документами и эпическими преданиями эвенов.
Первоначальной родиной тунгусоязычных народов является Забайкалье, где сложился еще три тысячелетия назад общий для них культурный комплекс, содержащий уже сформировавшийся костюм, медные листовидные ножи, характерное для этих народов оружие отькэн (нож-копье на полутораметровой рукоятке), который до недавнего времени успешно служил, как для войны, так и в хозяйстве, мотыгообразный топор-тибак. В более поздних погребениях находят бронзовые украшения и орудия.
Соседство с высокоразвитыми древними цивилизациями родственных маньчжуроязычных народов Дальнего Востока и Приамурья (Бохайская, Айсинь Гурунь, т. е. Золотая империя чжурчженей) тоже не прошли даром. Первые казаки, столкнувшиеся с эвенами на их родине в верховьях рек Кухтуй, Охота в своих «скасках» (донесениях) отмечали: еще в 1651 году эвены встретили их боем «были збруйны и оружейны, с луки и копьи в куяках и шишаках в железных и костяных», а в 1663 году эвены жаловались на сборщика Кирилла Скворцова, заставлявшего их брать привезенное им плохое железо и требовавшего от них хорошее железо.
Приводить можно много примеров, но достаточно и этого. К сожалению, культура коренных жителей Севера в популярной печати почему-то изображалась беднее, чем была на самом деле (благо бы если дело только в недостаточной эрудиции авторов).
Искусство кузнечной и художественной обработки железа, меди, серебра, бронзы сохранилось у некоторых эвенских групп до наших дней (в частности, у рассохинцев нашего района). Технология инкрустации цветными металлами по железу почти идентична такой же у маньчжурских народов Амура и древнечжурчженьским.
Распашная одежда эвенов, богато украшенная вышивками, цветными ремешками, костяным и стеклянным (индийского производства) бисером, серебянными и бронзовыми литыми украшениями, удивляла и восхищала не только соседей, но и повидавших виды землепроходцев, ученых-исследователей более позднего времени, и даже, отнюдь не склонных идеализировать подвластных им «инородцев», царских чиновников.
Но эта богатая одежда, вызывая восхищение, наводила на мысль и о несметных богатствах: ведь это было средневековье, и далеко не только « за волюшкой» шли землепроходцы, точнее эта волюшка зиждилась на закабалении «объясачивании» инородцев.
Естественно, что эвены, как и другие свободные народы, отнюдь не горели желанием отдавать в аманаты «заложники» своих лучших людей, уступать пастбища, неизвестно за что платить дань – ведь охота на пушного, совершенно ненужного эвенам зверя, подрывала мясную охоту, на которой базировалось их благополучие.
Целых 25 лет боролся за свободу своего народа вождь Зелемей (так он именуется в «скасках» казаков). О мужестве его и ловкости говорят не только документы, но эпические сказания эвенов Охотоморья. Однако силы были неравные: мечь и копье против пищали – поэтому большая часть кочевых эвенов двинулась по хребтам на Северо - Восток, где уже обитали юкагиры и коряки. Началась непрерывная цепь битв, называемая в преданиях «временем вражды». Этому времени посвящены сказания эвенов-рассохинцев и других групп.
Очень интересен эпос «Больчан», многие персонажи которого зафиксированы в русских исторических документах конца XVII века: Криворот Бэтэнин - юкагирский богатырь, досаждавший как казакам, так и эвенским переселенцам, Торочан, сын Больчана (вот и говори, что сказка – ложь…)
Только гибель большинства юкагирских племен от эпидемий, войн, вытеснение и ассимиляция оседлых коряков на нынешнем магаданском побережье, и, особенно, принятие эвенами христианства положили конец независимости самых упрямых в самых глухих уголках гор.
Началось действие «благ» европейской цивилизации. Конечно, необходимость платить ясак и исчезновение соболя подтолкнуло эвенов торговать с племенами Аляски (через чукчей, азиатских и американских эскимосов эвенские и якутские кованые изделия, бисерное шитье попадало даже к индейским племенам. Эвены познакомились с европейскими товарами, некоторые получили даже образование при Баранове, управителе Русской Америки, несколько охотских «тунгусов» обучалось в навигаторской школе, был один эвен – управляющий факторией на Юконе).
Но основная масса народа медленно угасала под воздействием неизвестных ранее болезней, недоедания, спаивания, полнейшего обнищания, особенно оседлых групп. К началу 20-го столетия (т. е. за 250 лет) из 20-ти эвенских родов остались лишь 5-6 оленьих и несколько нищих рыбацких на побережье. (В частности, на нынешней территории нашей области исчезло 8, осталось 4 рода).
Только окончательная победа Советской власти на территории нашей области
спасла эвенский и другие народы от дальнейшего вымирания и деградации. В первые же годы Советской власти были ликвидирована несправедливая торговля, созданы культбазы, ликвидирована сама система эксплуатации. Был даже создан Охотско-эвенский национальный округ. Для эвенов была создана письменность, стали выходить газеты, книги на родном языке, на побережье созданы первые коллективные хозяйства. Но в 30-годы вся территория расселения эвенов покрылась лагерями, не минули перегибы того страшного времени и эвенов: началось принудительное поселение на оседлость (абсолютно не имеющее материальной базы), снова начались опустошительные эпидемии, казалось бы безобидных, гриппа и кори. Позже был ликвидирован Национальный округ, оленеводческие хозяйства переданы «Дальстрою».
Этим воспользовались враги советской власти и уведи некоторые группы эвенов в труднодоступные, неисследованные районы: верховья реки Вархалам, Юкагирское нагорье, Уш - Урэкчен.
В силу таких исторических условий основная группа эвенского населения нашего района - рассохинцы пожалуй, позже всех в СССР стала членом нашего с социалистического общества, стала пользоваться всеми благами современной цивилизации наряду со всем населением района.
Как ни странно, эта почти полувековая самоизоляция имеет и свои положительные стороны: сохранилась единственная в области группа крупных оленей горно-таежной (ламутской) породы, что позволило на базе закупленных единоличников стад организовать племенной оленеводческий совхоз «Рассохинский». Ну а для этнографов, фольклористов Рассоха стала «раем». ведь здесь сохранился в чистом виде эвенский костюм, древние предания и даже уникальное искусство обработки металлов: ковка, инкрустация, литье мелких украшении все то, что давно забыто в остальных районах Колымы.
Можно без конца цитировать путешественников, восхищавшихся мастерством
эвенских мастериц, ловкостью, умелостью охотников, но мне бы хотелось отметить высокое мастерство кузнецов, которые умели напильником сделать винтовую нарезку, сами ремонтировали старинное оружие, плотников, что умели поставить на двух высоких столбах срубной амбар-нэку (некоторые преспокойно достояли до наших дней и совершенно недавно были сожжены какими-то вандалами).
Хочется отметить первую встречу с эвенами добросовестнейшего ученого из экспедиции Беринга Я. Линденау, который говорил, что впервые на Севере увидел, как перед едой всем подали воду умыть руки, мясо подавали каждому на махонькой деревянной тарелке - укэн, для вытирания рук использовались стружечные «полотенца» одноразового пользования. Много ли деревенских халуп в Европе 18 века могли похвастать такими застольными обычаями? Многое от старинных обычаев сохранилось до наших дней. Меня всегда поражала чистота и порядок в палатках и юртах стариков, воспитанных в традиционном духе: будь то у гижигинцев в горах Молькаты, в любой бригаде Буксунды. Все ненужные на данный момент вещи хранились во вьючных сумах на улице. Такой порядок был выработан за столетия жизни в неблагоприятных, а то и опасных условиях. Спасало умение моментально собраться, погрузить все семейное имущество на оленей и – поминай, как звали. О красоте костюма эвенских женщин ходили легенды. Богатые чукчи – оленеводы возмущались: все добро, мол, на женщин своих навешивают. И, действительно, один серебряный гравированный пояс якутской работы стоил около трех оленей, а полный наряд невесты – до 500 рублей. До революции одна белка стоила около 10 копеек, пуд муки (редкое лакомство у таежников) около трех рублей.
Но очарованием, мечтой выглядел эвенский караван – нулгэ, когда ты слышал среди сумрачного безмолвия заснеженной тайги сначала звон колокольцев на шее оленя, затем появлялся и весь караван из 12 оленей, на переднем – нарядная хозяйка в расшитом яркими узорами по темному меху кафтана, олени под вышитыми седлами, на которые навьючены расшитые же мангурки с бахромой почти до земли…
Духовные качества народа раскрываются, прежде всего в отношениях к другим людям, поведении в невзгодах. Стоит характеристику, которую дал эвенам В. К. Арсеньев:
« …Тунгусы на высоте 1500 метров над уровнем моря сумели создать своеобразную таежную культуру : они приручили северных оленей, изобрели оригинальные средства передвижения, проложили пути по непролазному древостою, тундрам и гольцам, придумали хитрые способы ловли зверей, установили целесообразные нормы права, учтя требования хозяйственной необходимости и географической среды, сохранили поэтические традиции отцов, усложнив их новыми вымыслами, а в языке своем отложили богатейший опыт, запас наблюдений, мысли и опыта».
«Серьезные в деле, веселые на вечеринке, они заслуживают похвальных отзывов всех исследователей…»
Такими остались эвены и до наших дней, особенно старики ну а на молодежь наложил отпечаток наш бурный XX век с его материальным изобилием, всеобщей спешкой, унификацией одежды, жилища. Немного встретишь молодых женщин, чтобы покрасовались своим шитьем, не увидишь уже и караванов нарядных - кочуют на тракторах и вездеходах, соревнуются в основном, чья радиоаппаратура современней, мебель шикарней, «буран» быстроходней. В материальном отношении у нас все хорошо, острейший вопрос с жильем в оленеводческом совхозе решен, пожалуй, как нигде на Северо-Востоке. Да не хлебом единым жив человек. Несмотря на общий упадок национальной культуры и искусства, засилье массовой европейской культуры, все - же некоторые семьи сохраняют лучшие из старинных традиций в быту, мастерство бисерной вышивки, даже уникальное искусство «мэн-гэрчэ», т. е насечка серебряных узоров по железу. Конечно, у хранителей традиций, как правило, и городские квартиры обставлены «как у людей», а, возможно, и с большим вкусом.
Мне приходилось писать о мастере серебряных узоров И. I . Булдукине бригадире бригады № 4, В его палатке все вещи вышиты и украшены неутомимыми руками хозяйки Акулины Иннокентьевны, а ножи, кроильные доски, снеговые лопаты, впрочем, все деревянные вещи украшены резьбой и металлическим литьем работы самого Ивана Гавриловича. Более молодая семья из той же бригады Иван Сергеевич и Анна Федоровна Хабаровские. Глава семьи Иван Сергеевич (Нука) прекрасный художник в современном понимании этого слова, хотя его лаконичные рисунки национальны, уходят корнями в древнее изобразительное искусство своего народа и в то же время глубоко реалистичны позволяют взглянуть на тайгу и ее обитателей глазами прирожденного таежника. Видимо, что и покоряет зрителя. Иван Сергеевич был участником областной выставки народного творчества, посвященной 60-летию СССР, награжден дипломом этой выставки, имя его и работы вошли в каталог этой выставки.
Анна Федоровна, несмотря на молодость, прекрасно шьет и вышивает, воспитывает детей и поддерживает уют и порядок в таежном жилище. (Не мешает напомнить городским хозяюшкам, что семьи оленеводов круглый год живут в обычных брезентовых палатках, без горячей и даже холодной воды, центрального отопления и прочих удобств - а то ведь никак некоторым невдомек: почему оленеводы имеют некоторые льготы)
Женщины, постарше пока шьют и вышивают все. Конечно, мастерство, художественный вкус, фантазия всех разные, как разнятся и сами люди, но большинство сходится во мнении, что мастерство и истинная красота присущи всем изделиям Прасковьи Николаевны Хабаровской. Еще живы древние предания Рассохи, жива и красота народных изделий, еще напевают личные мелодии, помнят еще, как звучали эвенские музыкальныеинструменты: унтун, гаукан, курукэн и титэвкэн. Жива еще таежная взаимовыручка и знаменитое эвенское гостеприимство. Пока живы...
Преемственность духовной и материальной культуры, национальных традиций это проблема не только малых народов, но здесь она звучит особенно актуально: не секрет, что сохранение их почти равнозначно сохранению оленеводства, сохранению самого народа. Но это очень сложный вопрос, требующий отдельного разговора. Что скрывать: порой приходит юноша после 10 лет обучения в школе-интернате, после службы в армии в родную тайгу, обогатившимся обширнейшим жаргоном городской подворотни, но, зачастую, не понимающим своих же родителей, не знающим азов жизни. Благо еще если такой «коренной таежник» оленевод знает, что такое Корба, что Нимичан, и что олень вообще это орон. Куда уж от него требовать чтобы он знал 30 оттенков масти оленя, 37 состоянии снега в горах и тайге (ведь в русском языке не имеется таких слов, можно перевести лишь описательно). Откуда ему знать, что еще за тэкылыдяк одни, откуда ему знать секреты поведения диких и домашних зверей, если они для него зашифрованы в богатейшем эвенском языке, а хранитель этих тайн его дед или отец и рад бы поделиться, да нехватает в русском специфических слов, да и обычных не очень много знает.
При всем желании в интернате не могут дать детям и всего богатства русской культуры, не говоря уже о родной. Что греха таить, у меня часто образованные педагоги с удивлением спрашивали: «А разве у них есть своя культура?». Комментарии, как говорится, излишни…
Это проблема не одного нашего района или области это проблема всего Севера. Особенно остро это отражается на мелких, разрозненных группах эвенов центральных районов области. Здесь не услышишь эвенского слова в эфире, не прочтешь на страницах газет, давным-давно созданные букварь и учебники эвенского языка никак не переступят через границы Якутии и Чукотки. Недавно пришлось побывать в соседнем Верхнеколымском районе, районе Якутии. Отрадно было видеть, что маленькие якуты, эвены и даже юкагиры имеют не только мифическое право, но и действительно изучают родные языки.
Как ни странно, в нашем районе возрождением духовной культуры эвенов, раньше всех занялись не те кого это касается непосредственно: т. е. райотдел культуры или роно, а новое руководство совхоза «Рассохинский». Может это даже лучше. Во всяком случае есть надежда, что перестройка, наконец, коснется и этой стороны жизни оленеводов, не будут правы пессимисты, говоря: «Навек умолк унтун и гаукан, но и гармошка по-эвенски не запела».
Хочется надеяться, что и эвены Колымы будут изучать свой язык, свои исторические предания, наследовать богатейший опыт предков, серебряные и бисерные узоры будут по – прежнему радовать нас. Ведь даже маленький камешек необходим в целой мозаике нашей многонациональной культуре, а потеря любого из них невосполнима.
Степан Козловский
п.Сеймчан.
«Новая Колыма» № 131
1 ноября 1988 г.