Был труден первый шаг
Лишь редкие старожилы сегодняшнего Сеймчана могут представить себе, каким был наш посёлок пятьдесят лет назад.
О его существовании знали немногие: проезжие купцы да попы, которые два раза в году посещали Колымскую землю с целью личного обогащения. Бесцеремонно грабили и обманывали местное коренное население, забирали пушнину, отдавая взамен несколько фунтов муки, табака-самосада, чая, пороха, свинца и расшитые бисером кисеты. Но всё это никак не обеспечивало минимальных потребностей населения даже на самое короткое время...
...Мы приплыли в район на плоту из десяти лиственниц, скрученных тальником. Причалили в устье реки Эльген.
По рассказам бывалых каюров, здесь где-то находилось селение Сеймчан. Главным ориентиром был склад среднеколымского купца Калинкина под скалой на правом берегу реки Колымы. Брат мой пошел искать обитателей этой местности.
Через некоторое время мы услышали два обусловленных выстрела, что означало: здесь находятся люди.
Радости нашей не было предела. Наконец-то увидим хоть кого-то после долгого, томительного пути из Якутии: на верховых лошадях по безлюдной и неизведанной тропе, а затем — по реке на брёвнах. Да и двухмесячный сын брата давно не пил свежего молока.
Нас гостеприимно встретила семья местного жителя Спиридона Слепцова (юрта была там, где сейчас тепличный комбинат совхоза «Среднеканский»). Хозяйка, Анастасия Захаровна, щедро угощала нас свежеотваренными хариусами, но... без соли. Когда мы попросили «туус» (т. е. соль), нас не поняли. Оказалось, что здесь соли вообще не бывало.
Потом мы узнали: лишь год тому назад создана в Сеймчане Советская власть — организованы райисполком и сельский Совет.
Райцентр — село Сеймчан — находился на территории нынешней агробазы. Мы увидели небольшую церковь, где разместились 7 работников райисполкома. В поповском доме в декабре 1930 года была впервые открыта начальная школа, которую посещали 14 учеников.
Жили работники райисполкома в палатке (часть — в летнее время — в школе), а нам (в том числе и мне — учителю школы ликбеза) выделили под жильё поповский сарайчик, где поставили маленькую железную печурку. Кроме этих построек не было здесь ни одного рубленого домика или барака...
Долгие-долгие годы Колымский край был необжитой землёй, покрытой глухой непроходимой тайгой, да топкими болотами.
Не было вокруг на многие сотни вёрст ни магазина, ни медпункта, никаких хозяйственных или жилых построек. Отсутствовали запасы продуктов питания, не говоря уже о хлебе и соли. Ни керосина, ни свечей, ни мануфактуры, ни обуви и одежды. Решительно ничего. Повсеместно отсутствовало и денежное обращение.
До создания Советской власти и организации Дальстроя коренное население питалось исключительно мясом, рыбой, якуты — ещё и молочными продуктами. О хлебе, сахаре, крупе, овощах никто понятия не имел. Муку употребляли только баи и зажиточные семьи. Причем не более 5-10 фунтов в год (т.е. 2-4 килограмма). Когда не было боеприпасов, весною и осенью уток и куликов ловили петлями из конских волос.
В районе проживали три народности Крайнего Севера: якуты, эвены и юкагиры. В прошлом только якуты были более или менее оседлыми. Жили они разбросанно, на больших расстояниях, в одиночных юртах, преимущественно по мелким долинам горных рек и занимались скотоводством и охотничьим промыслом.
Эвены вели кочевой образ жизни. Основным источником жизни для них было оленеводство. Они со своими стадами в соответствии с сезонами года постоянно кочевали по пастбищам и стойбищам.
Юкагиры не имели ни крупного рогатого скота, ни лошадей, ни оленей и добывали средства к существованию только за счет охотпромысла и рыбной ловли. Безжалостно эксплуатируемые местными баями и купцами, они были на грани вымирания.
При царизме Колыма была одной из самых заброшенных, нищих окраин России. В результате угнетения, дискриминации и грабежа её коренные жители быстро вымирали. Так, юкагиры в период седой старины считались здесь самой многочисленной группой населения. А к 1917 году их осталось не более 150 человек.
Обычным явлением были голодовки. По данным Якутского архива, с 1810 года по 1915 год (т.е. за 106 лет) на Колыме было 99 голодовок (!).
Оторванность от центральных районов материка и Охотского побережья, рабская зависимость от местных богатеев, шаманов, купцов, скупщиков пушнины, нищета, постоянные недоедания и голод... Эпидемии уносили в могилу целые стойбища и селения.
На огромной территории Колымского края не было ни одного грамотного человека. Отсутствие какой-либо медицинской помощи порождало высокую заболеваемость коренного населения такими болезнями, как туберкулёз и трахома*. Первый врач в Сеймчан приехал лишь осенью 1933 года (т. Черненко). Не зная языка, обычаев населения и не имея рабочего помещения, он испытывал большие трудности в работе. Коренные жители встретили его настороженно, не хотели признавать русского доктора, ибо ещё была велика вера в шаманов.
Мне приходилось сопровождать тов. Черненко по юртам в качестве переводчика и агитатора. Силы его изматывали многокилометровые переходы по бездорожью и лесным чащам. Однако, самоотверженный доктор не поддавался усталости. Борьба за оздоровление населения продолжалась.
С 1933 года началось строительство в райцентре. Лес рубили топорами, возили быками и лошадьми, запряжёнными в нарты. Первый одноэтажный жилой дом с железной печкой был сооружён в конце 1933 года. В нём разместили работников райисполкома. Начали заготовку леса для школы, которая была сдана в эксплуатацию в конце 1936 года. Строительство это велось очень медленно, потому что не было ни транспорта, ни инструментов, — начиная с рубанка и кончая пилой.
Так были сделаны на Колыме первые шаги Советской власти. Новая жизнь приходила в один из самых отдалённых, отсталых уголков нашей Родины.
М. Тыллар
(«Новая Колыма», 11 декабря 1980 г.)
