Был труден первый шаг

Лишь редкие старожилы сегодняшнего Сеймчана могут представить себе, каким был наш посёлок пятьдесят лет назад.

О его существовании знали немногие: проезжие купцы да попы, которые два раза в году посещали Колымскую землю с целью личного обо­гащения. Бесцеремонно граби­ли и обманывали местное коренное население, забирали пушнину, отдавая взамен несколько фунтов муки, табака-самосада, чая, пороха, свинца и расшитые бисером кисе­ты. Но всё это никак не обес­печивало минимальных потреб­ностей населения даже на са­мое короткое время...

...Мы приплыли в район на плоту из десяти лиственниц, скрученных тальником. При­чалили в устье реки Эльген.

По рассказам бывалых каю­ров, здесь где-то находилось селение Сеймчан. Главным ориентиром был склад сред­неколымского купца Калинкина  под скалой на правом бе­регу реки Колымы. Брат мой пошел искать обитателей этой местности.

Через некоторое время мы услышали два обусловленных выстрела, что означало: здесь находятся люди.

Радости нашей не было пре­дела. Наконец-то увидим хоть кого-то после долгого, томи­тельного пути из Якутии: на верховых лошадях по безлюд­ной и неизведанной тропе, а затем — по реке на брёвнах. Да и двухмесячный сын брата давно не пил свежего молока.

Нас гостеприимно встретила семья местного жителя Спири­дона Слепцова (юрта была там, где сейчас тепличный комби­нат совхоза «Среднеканский»). Хозяйка, Анастасия Захаровна, щедро угощала нас свежеотваренными  хариусами, но... без соли. Когда мы попросили «туус» (т. е. соль), нас не по­няли. Оказалось, что здесь со­ли вообще не бывало.

Потом мы узнали: лишь год тому назад создана в Сеймчане Советская власть — орга­низованы райисполком и сель­ский Совет.

Райцентр — село Сеймчан — находился на территории ны­нешней агробазы. Мы увиде­ли небольшую церковь, где разместились 7 работников райисполкома. В поповском до­ме в декабре 1930 года была впервые открыта начальная школа, которую посещали 14 учеников.

Жили работники райисполко­ма в палатке (часть — в лет­нее время — в школе), а нам (в том числе и мне — учителю школы ликбеза) вы­делили под жильё поповский сарайчик, где поставили ма­ленькую железную печурку. Кроме этих построек не было здесь ни одного рубленого домика или барака...

Долгие-долгие годы Колым­ский край был необжитой землёй, покрытой глухой не­проходимой тайгой, да топки­ми болотами.

Не было вокруг на многие сотни вёрст ни магазина, ни медпункта, никаких хозяйственных или жилых построек. Отсутствовали запасы продуктов питания, не говоря уже о хлебе и соли. Ни керосина, ни свечей, ни мануфактуры, ни обуви и одежды. Решительно ничего. Повсеместно отсутствовало и денежное обращение.

До создания Советской власти и организации Дальстроя коренное население питалось исключительно мясом, рыбой, якуты — ещё и молочными продуктами. О хлебе, сахаре, крупе, овощах никто понятия не имел. Муку употребляли только баи и зажиточные семьи. Причем не более 5-10 фунтов в год (т.е. 2-4 килограмма). Когда не было боеприпасов, весною и осенью уток и куликов ловили петлями из конских волос.

В районе проживали три народности Крайнего Севера: якуты, эвены и юкагиры. В прошлом только якуты были более или менее оседлыми. Жили они разбросанно, на больших расстояниях, в одиночных юртах, преимущественно по мелким долинам горных рек и занимались скотоводством и охотничьим промыслом.

Эвены вели кочевой образ жизни. Основным источником жизни для них было оленеводство. Они со своими стадами в соответствии с сезонами года постоянно кочевали по пастбищам и стойбищам.

Юкагиры не имели ни крупного рогатого скота, ни лошадей, ни оленей и добывали средства к существованию только за счет охотпромысла и рыбной ловли. Безжалостно эксплуатируемые местными  баями и купцами, они были на грани вымирания.

При царизме Колыма была одной из самых заброшенных, нищих окраин России. В результате угнетения, дискриминации и грабежа её коренные жители быстро вымирали. Так, юкагиры в период седой старины считались здесь самой многочисленной группой населения. А к 1917 году их осталось не более 150 человек.

Обычным явлением были голодовки. По данным Якутского архива, с 1810 года по 1915 год (т.е. за 106 лет) на Колыме было 99 голодовок (!).

Оторванность от центральных районов материка и Охотского побережья, рабская зависимость от местных богатеев, шаманов, купцов, скупщиков пушнины, нищета, постоянные недоедания и голод... Эпидемии уносили в могилу целые стойбища и селения.

На огромной территории Колымского края не было ни одного грамотного человека. Отсутствие какой-либо медицинской помощи порождало высокую заболеваемость коренного населения такими болезнями, как туберкулёз и трахома*. Первый врач в Сеймчан приехал лишь осенью 1933 года (т. Черненко). Не зная языка, обычаев населения и не имея рабочего помещения, он испытывал большие трудности в работе. Коренные жители встретили его настороженно, не хотели признавать русского доктора, ибо ещё была велика вера в шаманов.

Мне приходилось сопровождать тов. Черненко по юртам в качестве переводчика и агитатора. Силы его изматывали многокилометровые переходы по бездорожью и лесным чащам. Однако, самоотверженный доктор не поддавался усталости. Борьба за оздоровление населения продолжалась.

С 1933 года началось строительство в райцентре. Лес рубили топорами, возили быками и лошадьми, запряжёнными в нарты. Первый одноэтажный жилой дом с железной печкой был сооружён в конце 1933 года. В нём разместили работников райисполкома. Начали заготовку леса для школы, которая была сдана в эксплуатацию в конце 1936 года. Строительство это велось очень медленно, потому что не было ни транспорта, ни инструментов, — начиная с рубанка и кончая пилой.

Так были сделаны на Колыме первые шаги Советской власти. Новая жизнь приходила в один из самых отдалённых, отсталых уголков нашей Родины.

М. Тыллар

(«Новая Колыма», 11 декабря 1980 г.)