ТАЕЖНЫЙ ДОЛГОЖИТЕЛЬ СРЕДНЕКАНА.

В свои 93 года Василий Николаевич Хабаровский ведет привычный образ жизни в тайге – так жили его предки, и никакие блага цивилизации не смогли заменить коренному оленеводу вольный лесной простор. Здесь нет поли­тики, реформ, войн - тайга - живет по своим древним законам. По словам дочери Марии Васильевны Хабаров­ской, там совсем другой мир:

- Мол отец родился на тер­ритории Рассоха Магаданской области. В то далекое время семьи оленеводов, в том числе и семья папы, кочевали по­рознь, самостоятельно охотились и пас­ли свои стада оленей. Каждый мужчина в тайге должен уметь обеспечить семью всем необходимым: добыть куропатку, наловить рыбы, заготовить мясо оленя или лося, шкуры для одежды и обуви. Почему кочевали обособленно? Дело в том, что в каждом роду стадо оленей передавалось по наследству, были бед­ные и побогаче, или середняки, как семья моего отца. Наш род Хабаровских и род Болдухиных после долгой зимы обязательно встречались в условлен­ном месте, ставили рядом яранги и летнее время проводили вместе. Ходили друг к другу в гости с подарками: чай, женский платок, сушеное мясо, оленье сало - делились всеми припасами. Об­щались, обменивались новостями, праздновали свадьбы, наряжались в национальные одежды.

Кочевали всегда налегке, во вьючные сумы складывали одежду, деревянную посуду и сушеное мясо, которое тради­ционно начинали вялить на весеннем солнце. В семье, где рос отец, было пя­теро детей, папа был вторым ребенком. Зимой охотились, добывали белок, зайцев, потом беличьи и лисьи шкуры везли в Пушфакторию на Рассоху, где обменивали на необходимые продукты. Так было еще до Советской власти.

Первыми с кочевыми эвенами встретились геологи, это было на тер­ритории Омолона. Вскоре приехал директор совхоза «Омолон» Харитонов, переписал всех кочевников и зачислил в бригады. Привозил чай, муку. Отец возглавил 6-ю бригаду, все знали его как ответственного и опытного оленевода. Я была маленькая, но хорошо помню то время: каждое утро у нас собиралась бригада оленеводов, шесть человек. Обсуждали маршрут, численность оле­ней, есть ли отколы. Отец внимательно выслушивал каждого, давал советы. Так прошло несколько лет. Часто, следуя по маршруту, мы оказывались на терри­тории Среднеканского района. Однажды в стойбище прилетели представители Среднеканского райисполкома и предло­жили организовать совхоз «Рассохинский». К тому времени на Рассохе обра­зовалось село, геологи уже построили дома барачного типа, были медпункт, почта, баня, общежитие. Один из домов пообещали выделить олене­водам, нас было у папы четверо, мама рано умерла, и отец женился вторично. Так мы всей семьей оказались в селе Рассоха.

Первым делом всех ребят олене­водов отравили на медицинский осмотр- специально прилетала врачи. Открыли начальную школу для самых маленьких, сначала нас было там всего десять человек. Конечно, все было

незнакомое и чужое после детства в чумах, другой образ жизни. В семье мы с мамой выполняли женскиеобязанности: надо следить, чтобы не потух огонь, выделывать шкуры, шить одежду. Отец, как и все мужчины, вставал очень рано, часов в 6 утра, уходил в лес следить за поголовьем, попутно охотиться. Хорошо помню как нас, детей, собирали по стойбищам: садился вертолет, и забирали всех ребятишек. Некоторые с пере­пугу пытались спрятаться в лесу - не получалось. Если честно, шок был и у родителей, и у детей.

 В школе понемногу освоились. Наши меховые одежды висели в коридоре, на время учебы выдавались платья. Все было непривычно, совсем другая жизнь, скучала по папе и тайге. Отец всегда был и остается добрым человеком, веселым, жизнерадостным, приветливым, гостеприимным. Бывало тесновато самим, а он обязательно найдет место для гостя, поделится шкурами, накормит, даст оленя, если нужно. Его все уважали.

 Помню свою первую учи­тельницу, которая подарила кулечек конфет и сказала, что осенью  я  пойду   в шкоду. Карамельки были такие вкусные, мы их очень бережно хранили. На каникулы дети  возвращались в семьи к родителям. За мной на оленях приезжал отец, и мы вместе ехали в тайгу, домой. После окончания трех классов в Рассохинской начальной школе нас отправили учиться в сеймчанскую школу-интернат. Отец и сейчас часто вспоминает те годы когда  эвены кочевали свободно по тайге, жили по своим, годами нажитым законам и передавали  опыт детям. В каждой семье было принято обучать с раннего возраста необходимым навыкам и традициям – например, ездить на оленях. Меня тоже учили: отец выбирал старого ездового оленя, потому что на молодых очень трудно удержаться. На оленях вообще сложнее ездить, чем на лошади – нет стремян, есть только седло. Удерживаешь равновесие корпусом и ногами. Трудно, во-первых, на него забраться. Надо запрыгивать, опираясь на палку, а если олень еще и побежит в этот момент… Можно упасть совсем неожиданно. Нужна сноровка, поэтому отец всегда считал, что дети сызмальства должны осваивать все премудрости жизни в тайге, учиться у старших. Да и не только отец, все оленеводы, живущие в лесу, хотели, чтобы дети перенимали опыт охоты, рыбалки, могли прокормить себя и свои семьи в лесу. Отец считает, что в тайге живется свободно и спокойно- если все знаешь.

Что касается совхоза, в который нас тогда оформили, он теперь полностью разрушен - нет техники, обеспечения, ничего нет. Отец по-прежнему в тайге в 93 года лес для него как воздух, без него он не может. В квартире ведь все по-другому: потолки высокие, прохладно, на стульях и диванах тоже сидеть не привык. Я сама, когда к ним приезжаю в гости, не могу надышаться таежным свежим воздухом. Папа живет вместе с женой, Татьяной Афанасьевной Хабаровской, 89-ти лет. Вместе справляются.

После 8-летней учебы в интернате многих из нас отправили в сельскохозяйственный техникум п. Ола, учиться на зоотехников и ветеринаров. Я тоже поехала. Отцу объяснила, что буду потом помогать и жить в бригаде. Училась четыре года, в июне, после сессии, летала на самолете Ан-2 на родную Рассоху. Отец всегда встречал трепетно и все спрашивал, когда закончится учеба и мы снова вернемся в тайгу. Кстати, все дети бумерангом возвращались после учебы в свои родные места.

Отец часто рассказывал о планах бригады на пятилетке, которые они выполняли, занимали первые места, были награды и грамоты. Достижения его бригады были отмечены на доске почета, даже была награда за труд. Мой дедушка тоже был награжден за добычу пушнины для фронта во время войны. Помню, маленькой хотела поиграть с этой медалью, а мне не разрешили. Отец умеет хорошо ковать, из железа делает украшения, может из дерева сделать тарелки, ложки. Как – то раз смотрю: утро, над тайгой туман, погода не важная. Папа кует, и на глазах из железа получаются рога оленя – а я и не видела раньше, как он это делает.

 Мой отец, Василий Николаевич, в поселке не жил никогда – все время в тайге. Я тоже там жила до ликвидации совхоза. Совсем недавно вернулась, гостила у родителей. Чем занималась? Если честно – жила беззаботно и свободно. Родители тоже иногда приезжают ко мне в гости, но на пятом этаже совсем другие ощущения, чем в лесу, им не комфортно. Какие болезни у него в таком возрасте? Конечно, про­стывает иногда. В тайге свои лекар­ства: например, жуют смолу с ли­ственниц, как жвачку — обез­зараживают по­лость рта. Оленеводы ведь чем питаются: отва­рное мясо, отва­рная рыба. Соли мало используют, сахар почти совсем не употребляют, хлеб нико­гда не пекли. Много двигаются. Поэто­му все стройные и крепкие. Во вре­мена совхоза, конечно, привозили хлеб, крупу, консервы, муку сахар. А сейчас, как ели с незапамятных времен вареное оленье мясо, так и едят, без соли.

 Оказывается, оторванность от цивилизации – не всегда плохо – есть и свои плюсы. Ягоды в тайге много, брусника и голубика. Присыплешь сахаром, чтобы сок пошел и, как говорит  отец, вот вам и компот. А грибов сколько? Это, кстати, любимое лакомство оленей, они даже поправляются и вес набирают в этот сезон.

Отец, конечно, в свои годы уже не столько делает как раньше, но все равно не сидит без дела: может лыжи выстругать и любой инвентарь. До сих пор очень любит петь - у него хо­роший голос, особенно красиво звучит гортанное пенье. Поет националь­ные песни. Говорит, что раньше пел в лесу или на сопке, сейчас уже реже.

Так получается, что вся папина жизнь прошла по своим обычаям, он и пиджак одевал только несколько раз. Наверно, уже поздно начинать. Хотя возможности были - к оленеводам даже выезжал универмаг с хозяйственными  и другими товарами. Было принято делать облет каждой бригады: есть вообще такая или нет. Так вот, какому - то  чиновнику не понравилось: чего, мол, бегают все в шкурах, неужели нет нормальной одежды? Вот тогда и стали различные вещи привозить.

Конечно, в таком возрасте тяжело в тайге, переживает за каждого оленя. А за себя? Не так, как за оленей. И всегда говорит нам, детям: в тайге свободно и вольно, возвращайтесь домой!

Светлана Розенштенгел.

«Новая Колыма. Вести», № 39

От 30.09.2011 г.