О Балыгычане и его людях

Впервые на балыгычанскую землю я ступила в солнечном апреле 1960 года.

Прилетели мы к вечеру. Ватага звонкоголосых черноглазых раскрасневшихся ребятишек приветствовала нас и очередной самолет.

Тридцать с лишним лет назад авиаторы на Севере были и дешевле, и надежнее. Путешествие в глубинку или или оттуда а райцентр не представлялось почти неразрешимой задачей. Перед вылетом какое-то время мы провели в здании аэровокзала: тогда и состоялось первое знакомство с балыгычанцами. Запомнилась Анфиса Дмитриевна Пронькина. Позже мы сблизились: мужья вместе работали в животноводстве. Анфиса Дмитриевна и теперь живет в районе. Здесь ее дети, внуки. Это – целая династия коренных северян. Со знакомства с этой подвижной, хлопотливой женщиной и зародилось мое представление о балыгычанцах, как необыкновенно приветливых, доброжелательных людях.

В тот день, когда наш борт, третий по счету, приземлился на незамысловатой взлетной полосе села, над крышами аккуратно рубленных домов русского типа уже поднимался дымок, около многих виднелись дворовые постройки. Чувствовалось, что люди поселились здесь основательно и надолго.

На жительство нас определили к оленеводу Иннокентию Ивановичу Дьячкову. Хозяин с сестрой Анной Ивановной и женой находились в оленьем стаде, и приветливо встречала нас его младшая сестра Ксения Ивановна. (А ведь на руках у нас был грудной ребенок)

В первое же утро, когда я хлопотала на кухне, в дом вошла пожилая юкагирка, назвавшаяся Марией Кирилловной Якимчук, чуть позднее втиснулся высокий мужчина, которого она радостно улыбаясь, представила как мужа и назвала дядей Андреем. Вскоре зашел высокий старик – Тайшин. Так продолжилось знакомство с людьми таежного села, многие из которых вскоре стали моими друзьями. Мария Кирилловна, большая любительница хороших книг, ставшая завсегдатаем библиотеки, где я работала, не только читала, сидя где-нибудь в теплом укромном уголке, но и много, с увлечением рассказывала о жизни и быте юкагиров. Она помнила и с удовольствием передавала их сказания.

Первый визит – в медпункт. Надо было оформлять малыша в ясли-сад. Я была приятно удивлена, узнав, что помимо опытного фельдшера Лидии Васильевны Дектяревой здесь работает молодой врач, москвичка Юлия Синица. Чистота, уют, цветы вызвали восхищение, а Лидия Васильевна не без гордости показала и бывшие больничные палаты, пояснив, что ранее в селе был стационар на 5 коек.

В селе было все для нормальной жизни: ясли-сад, школа, магазин, пекарня, медпункт, библиотека, клуб. Базовым предприятием являлся колхоз имени 3 пятилетки. Понятно, что за всем этим стояли годы упорного, настойчивого труда живших здесь людей. К тем, первым, было чувство благодарности. Но кто они?

Председателем колхоза в то время был Дмитрий Григорьевич Протопопов, которого сельчане уважительно называли еще и «атаманом» (возможно из-за его высокого роста и могучего телосложения). Впервые услышав: «Атаман идет», спросила: «Почему атаман?». Рассмеялись, и, кажется, юкагир Костя Винокуров пояснил: «А у нас так: сейчас – «атаман», а до него был «Пугачев». Расспросив местных жителей, узнала, что первым председателем и его организатором был Моисей Васильевич Вензель, которого местные жители любовно звали «Наш Моисей», а еще «Пугачев», видимо,  подразумевая, что это – легендарная личность. Таким он и был. В середине 30-х годов, преодолев на лыжах расстояние около 500 километров, пришел в таежный Балыгычан из Таскана крепко сложенный молодой человек.

Тогда этому лыжному переходу одного человека в условиях нашей зимы никто не придал особого значения. Но начать летоисчисление преобразований в таежном Балыгычане можно было бы именно с этого события: М.В. Вензель имел широкие полномочия и намеревался наладить работу сельского совета, учить детей грамоте, открыть избу-читальню. Все коренные изменения в жизни и быте жителей села так или иначе связаны с его именем. Учитель ликбеза и избач, секретарь и председатель сельсовета, а затем и председатель колхоза имени3 – пятилетки – он до конца своих дней безвыездно жил в Балыгычане.

Человек отменного здоровья и недюжинной физической силы, М.В. Вензель был на все руки мастер: косил, пахал, плотничал, рыбачил, охотился. И других заставлял горы перевернуть не приказом и окриком, а убеждением, верой в человека.

Руководил он главным образом силой примера. В юртах и чумах коренных жителей был он своим человеком, которому верили.

Это уже позднее вырос поселок: в целях обеспечения окончательного перевода на оседлость коренного населения колымских районов Дальстрой разработал «План оседания».

Для строительства общественных построек было выделено 2.894.000 рублей. Еще 500 тысяч предназначалось на сооружение жилья. Все работы выполнялись силами заключенных, многие из которых так и полегли эту холодную землю. Были и такие, кто остался жить а Балыгычане на поселении.

Балыгычанская начальная школа открылась в 1936 году. (учитель И.П. Попов)

В апреле 1938 года в селе было создано товарищество по совместному выпасу скота, косьбе и ловле рыбы.

А в 18 ноября 1940 года исполнительный комитет Среднеканского Совета депутатов трудящихся принял постановление о переводе на устав сельхозартели всех колхозов района.

В местном краеведческом музее хранится устав сельскохозяйственной артели им.3-ей пятилетки, датированный 1940 годом. Его подписали по поручению общего собрания колхозников Кудрин Егор Павлович, Винокуров Спиридон Федорович, Дягилева Татьяна Даниловна, Кудрина Анна Павловна, Гамышев Иван Михайлович.

В разделе «о земле» в уставе записано: «Земля, занимаемая артелью, (как и всякая другая земля в СССР) есть общенародная государственная собственность, она, согласно законам рабоче-крестьянского государства, закрепляется за артелью в бессрочное пользование… Устанавливаются размеры и точные границы земли, находящейся в пользовании артели, причем сокращение этих земель не допускается, а допускается лишь их увеличение за счет свободных земель государственного фонда».

 

В разделе III «О средствах производства» читаем в пункте 4: «Каждый колхозный двор в личном пользовании может иметь от 1 до 3-х коров, одну лошадь и, кроме того, молодняк и до 10 оленей»

Кроме традиционных видов трудовой деятельности начали заниматься обработкой земли, сеять овес, однолетние травы. Продолжалось строительство домов для колхозников, открылась изба – читальня. А когда над страной нависла беда, свой вклад в победу над фашистами внесли и колхозники им. 3-пятилетки. Вот только один пример: в приказе № 340 по Главному и Политическому управлениям строительства Дальнего Востока «Об итогах выполнения государственного плана заготовок пушнины колхозниками Колымы в сезон 1942/43 г.г.» отмечается: «В охотничий сезон 1942/43 г.г. особенно хороших показателей добился Балыгычанский колхоз имени 3-пятилетки (председатель колхоза т. Вензель Моисей). Отмечая хорошую работу и в целях поощрения лучших охотников Колымы, приказываем:

Переходящее Красное Знамя Главного и Политического управлений Дальстроя, находящееся сейчас в Коркодонском колхозе, вручить Балыгычанскому колхозу имени 3 пятилетки, выполнившему план 1942-43 г.г. по отстрелу белки на 104 % и сдавшему государству всю пушнину высшим сортом»

В 1943 году культармейцы села Балыгычан подписали акт о достижении сплошной грамотности населения. Когда там проживало более 130 человек.

Заслуженный учитель школы РСФСР И. С. Аммосов вспоминал: «В августе 1942 года, в первый день знакомства, когда я прибыл учительствовать в Балыгычан, Вензель сам повел меня по вновь отстроенному селу. Гордостью председателя было, что по его настоянию на территории села строители не тронули деревья, и дома утопали в лесу. Это потом кто-то распорядился вырубить их и обозначить улицы. А затем без всякой надобности вырубили и рощицу до посадочной полосы. Он показал мне удивительное по тому времени большое парниковое хозяйство, где трудился растениевод Степан Кошавенко (один из бывших заключенных).

Молочно-товарная ферма колхоза была расположена на берегу быстроходной Бурхалы.

Я удивился размерам и основательности хозяйства (к тому времени колхоз им.3 пятилетки имел миллионный доход), а Моисей Васильевич с заразительной увлекательностью рассказывал мне о планах. В первый же день вензель повел меня в избу-читальню и там с обидой и неподдельной заинтересованностью рассказал, что срывается репетиция. Я несказанно обрадовался, что смогу сразу же окунуться в жизнь села: с собой у меня оказались небольшие сценки на военные темы в переводе на якутский язык. За зиму мы поставили несколько сцен, что вызвало неописуемый восторг у местных жителей.

Моисей Васильевич, тогда уже прославленный председатель, не стеснялся выступать вместе с молодежью. Среди местных ребят было много талантливых самостоятельных артистов: музыканты и танцоры Алексей и Николай Дьячковы, сестры Кудрины, Марфа Скрыбыкина. И именно тогда я все больше утверждался в мысли продолжать учительствовать, нести знания этим людям, развивать в каждом природный дар.

В том году, кагда я начал работать в Балыгычане, Вензель все лето «пропадал» на сенокосе – в бригаде юкагира Слепцова. Косил впереди всех, понимая, что большинство членов бригады, юкагиры по национальности – первоклассные рыбаки и охотники, но никто из них не имеет навыков и привычки к тяжелому сельскохозяйственному труду.

В чем секрет Моисея Васильевича как руководителя?

Он никогда много не заседал, не распекал, хотя свое отношение к добру и злу определял очень четко. Вензель всегда был в гуще людей. Очевидно, потому что он не тяготился должностью: всю жизнь работал без отпусков и выходных. А отдыхал вместе со всеми  в промежутках между сельскохозяйственными работами.

Я часто наблюдал за ним, пытаясь понять, есть ли в его жизни и работе трудности? На первый взгляд казалось, что их нет. И только потом понял – он умел преодолевать их незаметно для всех.

Возвращаясь к началу моего жизненного пути, я благодарю судьбу, что встретил тогда человека, на всю жизнь ставшего  для меня примером»

Жена Моисея Васильевича, Марина Федоровна Слепцова всю жизнь проработала дояркой. В музее хранятся уникальные документы – 11 квитанций, датированных 1942 годом, принадлежавшие Марине Федоровне. Это – ее помощь фронту, вклад в оборонный фонд страны.

Из архива музея: «На 1.01.1949 г. население Балыгычана – 150 человек. Общая посевная площадь увеличилась до 5,3 га (по сравнению с 1939г. – 1,5 га).

В колхозе выращивали огурцы, картофель, капусту, табак.

Крупного рогатого скота на 1.01.1949 г. в колхозе 135 голов, лошадей – 94, оленей – 650».

Недавно, уже из суверенного государства Белоруссии, получили весточку от Ивана Ивановича Кравцуна, с 1948 года до середины 80х проработавшего на Балыгычане. Он вспоминает как в 1954 году строил новую ферму, оснащенную автопоилками, подвесной дорогой. Пишет, что здание для новой  школы привезли размеченным из Сеймчана, а в Балыгычане только собрали. Клуб строили Н.И. Нечай, Михаил Желнов, Жора Пенушкин, Валентин Дронин из своего леса, на месте тесали бревна. В 1954 году поставили в локомобиль – приспособление для получе6ния электроэнергии, позднее заработала дизельная электростанция: в домах загорелось электричество. Сам Иван Иванович работал в строительной бригаде, бригадиром МТФ, позднее перешел в лесхоз. И в его письме добрые воспоминания о Моисее Вензеле.

Но, видимо, никто так хорошо знать человека не может, как его близкие, домашние. Я обратилась к известному в районе человеку – Александру Макаровичу Слепцову. Вот его воспоминания и размышления:

«Отчим мой, Моисей Васильевич Вензель, остался в моей памяти с самой лучшей стороны. Помню его, примерно, с трехлетнего возраста. Добрый, спокойный, крепкого физического сложения, он располагал к себе каким-то особым человеческим обаянием. Я знал и понимал, что мне и моему старшему брату он не является родным отцом, но питал к этому человеку огромное уважение и любовь. Всегда его слушался и верил ему. И совершенно сознательно звал его папой. И он, в свою очередь, называл меня сынком и относился, как к родному сыну.

Никогда без дела он на сне ругал, а о наказаниях и говорить не приходится. Да и вообще я не помню ни одного случая, чтобы он поругался или сказал обидное слово. Скромный, сдержанный, всегда рассудительный, он пользовался огромным уважением окружающих, и, как сейчас думаю, авторитет у него, безусловно, был немалый.

Видимо, он обладал прекрасным организаторским талантом, так как возглавлял колхоз с начала его организации и до болезни, закончившейся его кончиной. Самые светлые воспоминания остались о нем и как о страстном охотнике. Имея большой опыт промысла, он привил мне эту страсть с самого раннего детства. Куда бы он ни шел, всегда брал меня с собой. Рано научил стрелять из ружья, малокалиберной винтовки, ставить петли на зайцев и куропаток, ловить рыбу. Первые мои трофеи на охоте связаны с ним.

Настолько я привык и полюбил своего неродного отца, что когда немного подрос, то никогда не отставал от него, когда он собирался куда-то ехать.

У нас была своя частная лошадь, две дойные коровы.

Помню, он возглавлял рыбную ловлю на производстве: вместе с бригадой колхозников городил речки Бургали и Балыгычан, ездил с ними по Колыме на урочище «База Васильева» ловить неводом нельму.

Руководил он колхозом им. 3ей пятилетки 15 лет бессменно. Колхоз был основан на имуществе аборигенных народов: якутов, эвенов, юкагиров. Занимались традиционными видами деятельности – охотпромыслом, оленеводством, скотоводством, а также растениеводством. Вначале коренные жители составляли в нем большинство, брались за построение новой жизни с энтузиазмом. Колхоз рос и развивался, но рабочая сила оставалась на одном уровне.

Отдаленность от районного центра и отсутствие механизированных транспортных средств затрудняли сбыт продукции, особенно мясо-молочной, что в результате сказалось на экономике.

Но тогда, под председательством отца колхоз достиг пика своего развития…

Это я уже осмыслил после его кончины. А скончался он летом 1954 года. Провожал я его в последний раз из Балыгычана где-то в конце июня, перед сенокосом. Помню, когда шли с ним на «Амбарчик» (место причала местных лодочек-долбленок), велел он мне готовить косы, грабли к его приезду: в июле должны были косить сено. В то время мне было 16 лет.

Шли на «Амбарчик» медленно, не спеша. Отец был сильно болен желудком. За один год он очень изменился. Сильно похудел.

Спустили на воду долбленку. Дав последние напутствия, отец сказал, что скоро вернется.

Я долго смотрел вслед, а когда лодка скрылась за поворотом, почувствовал тревогу.

Отец к нам больше не вернулся. Эти проводы оказались последними».

Для многих людей, работавших в этом уютном селе, Балыгычан навсегда стал дорог. Лет пять назад в сутолоке московского Павелецкого вокзала встретила Александру Алексеевну Пальчикову. В 1959 – 1961 годах она учила в селе ребят и ее первым вопросом было: « Ну, как там наш Балыгычан?»

Об этом же спрашивали в письмах и Елизавета Михайловна Шолохова, работавшая  учителем и председателем сельского Совета, и врач Наталья Сергеевна Лугинец, оперировавшая и лечившая там больных, и многие другие. Что им ответить?

Есть созидатели и есть разрушители. Моисей Васильевич Вензель был созидателем… а еще раньше, чем он пришел в это село, 9 июня 1932 года член Комитета Севера при ВЦИК, руководитель Северной оленеводческой экспедиции К.Я. Лукс писал из Балыгычана председателю Сеймчанского райисполкома Дружинину: «… Только что кончилось создание инициативной группы по созданию Балыгычанской смешанной артели «Красная Звезда» записались пока пять хозяйств, но всего в колхоз вступят не менее 8-9, а то и больше».

В государственном архиве Магаданской области хранится рукопись этого письма. Там же читаем: «Балыгычан – достаточно серьезный узловой пункт, чтобы не оставить его в положении абсолютной заброшенности, ак это было до сих пор…»

Валентина Сердюк,

старший научный сотрудник

краеведческого музея.

Газета «Новая Колыма»

от 6 мая 1992 года