«Там где стояли юрты»

Я часто хожу в Сеймчане по этой улице. Широкой и ровной лентой катится она вдоль поселка. Тянутся вверх березы, тополя, красными гроздьями всю долгую зиму красуется рябина. Вечером неоновые лампы фонарей льют мягкий свет на асфальт, дома, в которых светятся экраны телевизоров, слышатся голоса с разных концов нашей земли.

Поселок готовится к 60-летию Октября. Преобразования видны на каждом шагу, на этой давно знакомой улице - улице Ленина. А мне часто приходят на память сеймчанские юрты — ровесницы Великого Октября...

Я встретился   с ними   в летний дождливый день, когда пробирался с Колымы на трассу. Они стояли на пологом      холме,    посреди светлой  поляны,  окруженной  красавицами-лиственницами    и кустами кедрового    стланика.    Да еще каким-то чудом занесло сюда две  березки,    которые выбрали   место на самом    виду у юрт.    Березкам было лет по тридцать. Посадили их  может быть хозяева юрт перед тем, как уйти отсюда в поселок.

На полянке, вплотную к юртам, подступали высокие травы и ярко цвели  кипрей и пижма.    Красоту холма дополнял ягель, расстилавшийся     чистейшим     зеленоватым ковром.    От влажного ягеля клубился голубоватый пар, обволакивая деревья, кустарники и травы, и без   того   казавшиеся   сказочными.

Юрты не могли укрыть меня ни от дождя, ни от комаров, но колымский пейзаж с историческими памятниками в цветущих травах остановил. Я стал жадно рассматривать все вокруг.

Две юрты. Одна — из коротких бревен, поставленных комлем на землю немного наклоном, так что получалась усеченная четырехугольная пирамида. Крыша-потолок была сложена из жердей и опускалась пологим скатом. Над ней — короткая труба, совершенно необычная, сделанная из обрубков дерева.

Снаружи обе юрты были обложены дерном и обмазаны глиной, но вся облицовка давно обвалилась и теперь стояли голые, обмытые дождями остовы.

Внутри первой юрты на бревенчатых подмостках, слева от дверного проема, сохранился очаг, над ним в крыше-потолке — небольшая отдушина, как раз на том месте, где снаружи стояла деревянная труба. Между очагом и отдушиной возвышался жолоб, сделанный из палок, обмазанный глиной, которая от долгого прокаливания приобрела цвет кирпича. Жолоб исполнял роль отражателя и проводника дыма. Как же надо было осторожно топить очаг, чтобы не зажечь крышу!

В стене светился проем небольшого оконца. Ни в юрте, ни снаружи я не нашел ни одного осколка стекла. Вдоль стен протянулись низкие деревянные нары.

 Крышу подпирали столбы. И еще стоял один столб, хорошо отесанный, с вырезанными крупными буквами и с каким-то знаком в виде скобки и двух точек.

Вторая  юрта    представляла  собой высокий шатер, сооруженный из жердей.   Круглый у основания, вверху     этот    шатер "оканчивался острым пиком.  Земля внутри юрты успела  подернуться    лишайником,    посредине зеленело пятно травы, — тут конечно же горел когда-то костер.    На высоте человеческого    роста   через  всю юрту перекинута перекладина, на которой  висели ивовые передвижные крючья с кольцами, свитыми из тальника. По окружности шатра, как и в первой юрте, тянулись нары, только здесь они образовывали многоугольник, на каждой стороне которого могут присесть два человека. Помещение это было летнее. Обе юрты построены топором, без пилы. В них нет ни единого железного гвоздя.

А. АВДЕЕВ,

геолог Сеймчанской экспедиции,

ветеран труда

Магаданской области.

1977 год от 16 апреля Новая Колыма