Все тропы ведут в Сеймчан
Тропа Якутск—Сеймчан существовала более двух веков. Тропа Ола—Сеймчан просуществовала около сорока лет. Были и другие тропы, ведущие к сеймчанским живописным тополевым и березовым рощам. После того, как был открыт путь от Колымы к Охотскому морю, оживилась тропа Верхнеколымск—Сеймчан. Деревянные города русских землепроходцев XVII века получили доступ на Верхнюю Колыму и от нее — к восточному морскому пути.
Юрий Янович Розенфельд — доверенный человек благовещенского купца Шустова приехал в Сеймчан в 1907 году с Петром Калинкиным зимним путем на оленьих нартах. Ехал над среднеканскими золотыми россыпями, закованными вечной мерзлотой и засыпанными глубоким снегом.
А летом 1908 года Розенфельд плыл на лодке вниз по Колыме и в 30 верстах от Сеймчана в высоком обрыве, разрисованном изогнутыми пластами песчаников и сланцев, увидел еще более удивительный рисунок: черные и серые горные породы рассекались белыми кварцевыми жилами и прожилками, которым потом суждено было войти в историю Золотой Колымы под названием «Гореловские Жилы».
Выполняя поручения купца Шустова о ведении прибыльной торговли с Колымой, Юрий Розенфельд был одержим мечтой о золоте. По-видимому, он прочел немало научно-фантастической и геологической литературы, в чем мы убедимся после того, как прочтем его знаменитую записку о колымском золоте. Но, увы, он не был золотоискателем, видел золото только в кольцах и червонцах. Осмотр «Гореловских жил» ничего не дал: золотом они не сверкали.
В 1912 году Розенфельд возвращается на Охотское побережье, в поселок Олу, и там встречает вольных старателей, пришедших из Охотска. Из них он выбрал троих: Михаила Канова, Софея Гайфуллина и Сафи Шафигуллина, который стал известен потом под именем Бориски.
...Оставалось загадкой: почему спутники Розенфельда, опытные золотоискатели, не обнаружили среднеканские россыпи сразу же по пути на Сеймчан? Известно, что пришли они сюда летом, и стоило взять им на Среднекане несколько лотковых проб (как это после сделал Бориска), и первое весомое колымское золото было бы в их руках. Было загадкой также, почему барак Розенфельда, помеченный на некоторых старых картах, оказался за низиной Сеймчано-Буюндинской впадины, в труднодоступном месте?
Эти загадки мне помог разгадать старый эвен Кирик Гаврилов, неутомимый вожатый оленьего транспорта по снежной целине Восточного Приколымья. Однажды, лет сорок назад, он рассказал мне, что давно-давно четверо русских шли из Туманы по Большой Купке, и там, на Купкачане, рыли ямы — искали золото. Когда я спросил, не помнит ли Кирик, как звали тех четырех, он ответил:
— Главного звали Розенфельд.Известно, что доверенный человек купца Шустова не только собирал пушнину у местного населения, но искал менее длинный и более удобный путь на Колыму, чем путь, открытый Петром Калинкиным. И, он нашел его. Тропа от эвенского стойбища на устье Туманы была короче тропы из Олы почти в полтора раза. И тянулась она не по узким каменистым долинам, а по привольным светлым рекам — к Большой Купке, Буюнде, Колыме — прямо на Сеймчан.
Итак, Розенфельд не только собирал пушнину, но и искал короткие пути на Колыму. И не только искал короткие пути, но и занимался на них поисками золота.
Своих сообщников колымский следопыт повел по новому пути. Это было роковой ошибкой. На том пути искатели не нашли золота, как не нашли его там и партии геологов до наших дней.
Как мы уже знаем, не оказалось золота и в Гореловских жилах. И только на реке Джегдян, чуть ниже Гореловских жил, показались в лотке старателей мел кие знаки желтого металла.
Не Гореловские ли жилы и Джегдянские знаки воодушевили мечтателя Розенфельда написать в записке такое:
— Грандиозные геологические перевороты произвели необычайное разнообразие строения пород. То и дело чередуются пояса первозданных кристаллических пород с эруптивными прорывами и осадочными сильно исковерканными пластами. Рельефы чрезвычайно резкие, складчатость выдающаяся. Необыкновенное изобилие кварцев, различных блесков, колчеданов и охр...
Что это: плод неуемной фантазии, мираж в пустыне или удивление перед увиденным в реальном мире? Ответ на эти вопросы Розенфельд оставил у себя. В той же записке он писал более прозаичнее, что если вложить в поиски колымского золота необходимые средства, то Колыма вернет их сторицею.
Записка Розенфельда долго ходила по свету, не находя отклика, пока не попала в руки сибирского партизана Эрнеста Петровича Бертина. А потом — к его брату Вольдемару, бывшему комиссару партизанской дивизии, а от него — к молодому геологу Юрию Билибину.
Новой, никем не хоженной тропой по голубым колымским рекам пробирался Билибин к Среднекану и Сеймчану. Он был вооружен большими знаниями геолога, энергией русского землепроходца и стремлением советского человека — открыть колымские клады для Родины. Под стать были и его спутники по историческому походу: Сергей Раковский, Михаил Лунеко, Степан Дураков, Дмитрий Чистяков и Иван Алехин.
...Два бревенчатых плота, избитых и ободранных на Бахапчинских порогах, с людьми усталыми, но жизнерадостными и готовыми к трудной работе, 13 сентября 1928 года пристали к берегу Колымы близ устья реки Среднекан...
А. АВДЕЕВ.
геолог СГРЭ, ветеран труда Магаданской области.
Источник: Новая Колыма от 23 декабря 1980 года
