Православие на Северо – Востоке России: зарождение и развитие.

В январе 2016 года Магаданская епархия праздновала 25-летие. Однако продвижение православия на Крайний Северо – Восток началось не 25 лет назад, а значительно раньше. С тем, как и в каких условиях это происходило, читателей познакомила кандидат исторических наук, ведущий сотрудник лаборатории истории и археологии СВКНИИ ДВО РАН г. Магадана Людмила Николаевна Хаховская

Русская православная церковь – это неотъемлемая часть русской культуры, которая в значительной степени опирается на православное сознание, и неотъемлемая часть российской власти. Связь эта прослеживается даже сейчас, хотя у нас светское государство.

Поэтому история русской православной церкви на нашей северной земле тесно связана с историей Российского государства, с освоением, или колонизацией, северных территорий и распространением влияния на эти земли и народы, их населяющие.

В истории освоения этих земель можно выделить несколько периодов. Началось освоение Северо – Востока (Приохотье, континентальное Приохотье) с середины 17-го века. В этот период, во второй половине 17-го века, характер отношений между церковью и государством всегда влиял на характер общения православия и коренных народов. Но отношения между церковью и государством были неоднозначными и менялись в течение всего этого периода.

Массового крещения коренных народов в этот период не было. Государство придерживалось принципа добровольного крещения сибирских инородцев, как их тогда называли. Существовали оградительные меры и бюрократические моменты, которые делали процедуру крещения достаточно сложной. Так, абориген, желающий креститься, должен был писать прошение на высочайшее имя. Прошение рассматривалось, и только после этого ему давался ход. Был утверждён сыск, который расследовал, действительно ли инородец решил креститься добровольно или же имело место какое – то принуждение. Вследствие этого были единичные случаи крещения, и оно не носило массового характера.

В это время крещение шло в основном по линии межэтнических браков. Попутно по женской линии шла ассимиляция коренных народов. Казаки, служивые люди, осваивающие эти земли, сами были крещёными. Невест им, кроме представительниц коренного населения, не было. Они брали в жёны женщин из среды аборигенов – тунгусов, в значительной степени юкагиров (именно поэтому юкагиры так сильно ассимилировались), но законный брак совершался только в том случае, если невеста (жена) принимала православную веру.

В 18-м веке ситуация изменилась коренным образом. Этому способствовали реформы Петра I: обновление государственности, в значительной степени культурное, и становление государства в западном варианте, когда Петром I был воспринят государственный абсолютизм, определяющий власть императора превыше всего. Государство как бы возвысилось над церковью и взяло под контроль её деятельность. Этот период вошёл в историю церкви как синодальный: был упразднён такой институт как патриаршество и введено синодальное управление - Синод. Синод стал управлять делами религии как государственный орган. Строя модернизированное государство прозападного типа, Пётр I большое внимание уделял тому, чтобы аборигены Сибири в действительной степени – социально и культурно - становились полноценными подданными Российского государства. Такой подход предполагал принятие культуры и вероисповедания большинства. Был издан ряд указов, сущностью которых являлось массовое крещение инородцев. Не всегда это крещение шло добровольно, имели место принудительные методы. По отдельному указу в целях приведения аборигенов в православную веру надлежало сжигать языческих идолов и капища.

Много усилий для христианизации коренного населения приложили православные священники и различного рода миссии, посылаемые на эту землю. Шло строительство часовен и православных храмов, и само русское население, которое переселялось на Северо – Восток, оседало здесь и заводило промыслы и семьи, тоже было носителем православия.

Такой народ как эвены (тунгусы, ламуты) православие воспринял массово, добровольно, без насильственных акций. Они были полностью крещены и в дальнейшем оказались достаточно твёрдыми носителями этой веры. При этом православие у эвенов приняло несколько смещённую, синкретическую форму, и наряду с новой верой они сохранили свои языческие, шаманистические представления. Были крещены юкагиры.

Почему эти народы оказались наиболее восприимчивыми к православию? Возможно, это предмет исследования другого аспекта: ментальности, мировоззренческих устоев. Известно, что эвены как народ мигрирующий тоже продвигались на эти территории. Возможно, они шли где – то с русскими отрядами и в прежние времена где – то соприкасались в деятельности. Мы знаем, что эвены и юкагиры принимали участие в военных походах русских против чукчей и коряков, завоёвывая северные земли.

Восточные палеоазиаты – коряки и чукчи – активно сопротивлялись православию, и только отдельные группы приняли крещение. В этом отношении 18-й век прошёл под знаком волнений и массовых стычек. Однако в целом к православной церкви они относились терпимо. Во время военных действий, бунта, восстаний, когда они окружали остроги, перебивали казаков, а потом сжигали поселение, церковь обычно не трогали.

Продвигавшиеся на Северо – Восток русские землепроходцы, зная, что проживут здесь долго, строили укреплённые поселения – острожки и укреплённые зимовья. Будучи православными, они старались срубить часовню в этих поселениях или хотя бы поставить крест. По мере развития этих поселений в крупные населённые пункты строились церкви.

В 18-ом веке на территории Северо – Востока было создано два основных форпоста православия. Оба они воздвигнуты во имя Всемилостивого Спаса. Это Анадырская Спасская церковь, основанная в 1746 году, и Гижигинская Спасская церковь 1754-го года. Были сооружены часовни, но они не играли такой значительной роли, как церкви.

К началу 19-го века полностью были крещены эвены, юкагиры и чуванцы, к обращению в православие коряков и чукчей только приступали. Вместе с тем какого – то роста православия в смысле его деятельности не наблюдалось.

Переломный момент наступил в 1840-м году. До этого времени вся огромная территория, включающая в том числе Чукотку и Камчатку, входила в состав Иркутской епархии. Управлять такой обширной территорией было трудно. Чтобы облегчить управление, в 1840-м году утверждается епархия Камчатская, Курильская и Алеутская. Её первым епископом стал Иннокентий Вениаминов, впоследствии митрополит Московский, причислен к лику святых. Это известная, значительная личность в истории нашего края. Именно он инициировал строительство новых церквей в населённых пунктах, где было достаточно много оседлого населения. Была построена Тауйская Покровская церковь, затем Ямская Благовещенская, чуть позже Марковская Николаевская церковь, а в конце 19-го века Ольская Богоявленская церковь. В местах, куда эвены прикочёвывали для рыбной ловли, в устьях рыбных рек сооружались часовни: в Наяхане, Туманах, Тахтоямске, на Сиглане, в Армани. Туда выезжали священники с причтом, чтобы совершать богослужения.

Интересен тот факт, что эвены сами жертвовали на сооружение этих часовен, выступали инициаторами их строительства. Так проявили себя, например, зажиточные оленеводы Хабаровы.

Эвены посещали часовни, приносили туда пожертвования и обращались для того, чтобы совершить обряд венчания, крещения, отпевания умерших. Восприняв христианство, они восприняли и христианской обычай хоронить умерших хотя и по национальному обычаю, но в земле, а не воздушным способом, как это было раньше. Они привозили горсть земли с могилы усопшего родственника, похороненного в местах кочевания, и отпевали над этой горстью. Совершение всех богослужений и православных обрядов вошло в их культуру и соблюдалось достаточно строго.

В континентальной части Колымы также утверждалось православие. Мы знаем, что в конце 19-го – начале 20-го века в Сеймчане была часовня, в которой иеромонах Парфений вёл служение. Его паствой были близлежащие аборигены, проживавшие в районе Оротука и Сеймчана. Впоследствии, по – видимому, влияние этой часовни возросло, и в 10-х годах прошлого века при священнике Заболоцком поблизости от часовни началось строительство церкви. Известно, что церковь эта была построена, для неё были выписаны и доставлены восемь колоколов. Она действовала до революции 17-го года, потом священник вынужден был покинуть эти места.

Неизвестны имена всех священнослужителей, которые здесь действовали. Кое – что можно найти в архивах, но это немногие имена. Известен первый тауйский священник Степан Константинович Попов. В 40-е годы 19-го века он около семи лет служил в тауйской церкви. Именно он начал изучать языки коренного населения. Его личным стремлением было изучение восточного наречия тунгусского языка, который потом назовут эвенским, чтобы с паствой, которую он окормляет, вести общение и богослужение на их языке. Он считал, что это наиболее верный путь к сердцам и уму аборигенов. С. К. Попов с помощником составил краткий словарь эвенского языка и перевёл на эвенский Евангелие, которое было издано и использовалось для богослужения не только в Тауйской, но и в целом ряде других церквей, где прихожанами были эвены. Общение на родном языке вызывало доверие, приближало к народным массам.

Таким образом священники сближали две разные культуры, и православная культура органически ложилась на культуру этих народов. Мифологическое сознание, анимистические представления аборигенов в какой – то мере соприкасались с догматами, которое несло православие. Сведения о всемирном потопе, отголоски библейских легенд можно найти в фольклорных произведениях юкагиров и эвенов; идея возрождения после смерти не была идентичной, но тоже была созвучна представлениям коренных жителей. Они верили в загробный мир, состоящий из нескольких «этажей», на одном из которых душа умершего живёт со своей семьёй, занимаясь привычной деятельностью; в то, что человек возвращается на землю, возрождаясь в своих потомках.

Пантеон православных святых также вписался в национальную культуру, особенно в эвенскую. Они почитали Иисуса Христа, Божью Матерь; будучи кочевниками, особо молились Николаю Чудотворцу как покровителю всех странствующих.

Основную обрядовую практику, какие – то мировоззренческие начала коренные народы восприняли, но нельзя сказать, что православие было воспринято ими в чистом виде. Преломившись определённым образом в сознании аборигенов, оно образовало с национальной культурой культуру синкретичную. Это хорошо прослеживается на примере погребального обряда.

До принятия православия у эвенов существовало воздушное погребение на помостах, помещённых на дерево. Впоследствии они полностью восприняли погребение в земле. Но гроб для усопшего у них был цельный, крышку не прибивали гвоздями, а закрепляли при помощи завязочек, для которых делали специальные отверстия. На месте захоронения воздвигали православный крест, украшенный небольшими деревянными фигурками птиц, символизирующих освободившиеся от тела и улетевшие души, которых в каждом живущем предполагалось несколько. Над местом погребения устанавливали сооружение в виде юрты.

И в дореволюционное время, и в советское у исследователей существовали различные мнения по поводу того, насколько глубоко коренные народы восприняли основы православия. Некоторые из них считали, что воспринято оно формально, поверхностно, что в душе аборигены оставались язычниками и шаманистами. Важно учитывать, что советская власть была властью атеистов, шла борьба с религией, и, возможно, этот факт подвигал исследователей акцентировать именно этот формализм.

Ульяна Григорьевна Попова, исследовавшая эвенскую культуру в 60-х и 70-х годах прошлого века, когда эта культура была ещё достаточно живой, сама была атеисткой и членом компартии. Но как честный исследователь, проводивший исследования среди различных групп эвенов, она писала прямо, что эвены восприняли православие далеко не формально. Она сама наблюдала и видела и писала о том, что они соблюдают календарные обряды, святые дни, в которые не работают, нарядно одеваются, старшие женщины повязывают белые платочки и ходят друг к другу в гости, при встрече троекратно любызаясь и накладывая руки. И она наблюдала это не только у тауйских эвенов, но и у эвенов Меренги, в Омсукчанском и Северо – Эвенском районах, и, главное, у рассохинцев.

Рассохинские эвены – это феномен. Именно наблюдения за ними показывают, что православие для них не было пустой формальностью. Эта группа эвенов в 30-х годах прошлого века откочевала в глухую тайгу и несколько десятилетий жила вне советской власти и соприкосновения с русским населением. И если бы восприятие христианства было наносное, поверхностное, то логично предположить, что оно ушло бы из их быта и сознания. Однако этого не случилось. Предоставленные сами себе, рассохинские эвены сохранили православные представления, иконы, нательные крестики, при утрате которых за невозможностью где – то взять новые они их делали самостоятельно. Их культура как бы законсервировалась в первозданном виде. И даже потом, пройдя приобщение к советскому строю, они поражали тех, кто вёл с ними работу, кто был с ними одной культуры, но прошёл школу атеизма и советизации. Люди говорили: «Мы будто попали в прошлый век. Мы столкнулись с такой древностью, как будто не было этих лет советской власти».

20-е годы 20-го столетия – время наступления советской власти – власти атеистов и безбожников. Но здесь, на Северо – Востоке, она была либеральна по отношению к религии. Считалось, что местное кочевое население (именно кочевое) было слишком религиозным, а его необходимо было вовлечь в советское строительство. Чтобы не оттолкнуть аборигенов от новой власти, им разрешили создавать религиозные объединения. Если такое объединение создавалось, то людям отдавали церковь и всё имущество, которое там имелось. Считалось, что это имущество принадлежит государству, но они могли им бесплатно пользоваться. И таких объединений верующих было создано достаточно много, около 10-ти: в Наяхане, в Тауйске, других населённых пунктах. К этому времени ещё были некоторые священники, они проводили богослужение, не получая никакой материальной помощи от государства. Обречённые жить за счёт прихожан, которые и сами не были богаты, они вскоре покинули эти края.

Светлана Ярышева

Интервью 2016г.