Золото, золото, золото…

      Геологоразведка, золотодобыча – то, с чего начинался Среднеканский район и  чем он жил. Месторождения, открытые сеймчанскими геологами, успешно разрабатывались прежде и могут составить будущее района, несмотря на то, что судьба его складывается непросто.

      Григорий Халитович Буляков , кандидат геолого-минералогических наук, геолог по профессии и по призванию, в 1968 году прибыл на  Северо-Восток  на один из  участков прииска «Отрожный» на Чукотке. Это был его первый опыт работы, его первая геологическая школа, которая дала ему такие знания и опыт, такой потенциал, что их хватило на всю жизнь. Потом был прииск «Семилетка» на Глухарином, куда Григорий Халитович был переведён главным геологом, Прииск входил в состав Среднеканского ГОКа, который отрабатывал все месторождения россыпного золота в Среднеканском районе с помощью приисков, артелей, горных участков. Годы спустя верность призванию привела его в Сеймчанскую геологоразведочную экспедицию на поиски и разведку рудного золота. Он был ведущим геологом Колымского участка на Среднеканских дайках. И снова Среднеканский ГОК, научная работа и выезд на «материк».

       Не в силах преодолеть притяжение Севера, он возвращается  снова и снова на землю, которой отдана вся жизнь.

    - Григорий Халитович, почему, на Ваш взгляд, умер Среднеканский ГОК?

    - ГОК умер, имея на балансе более 20 тонн россыпного золота. Это многочисленные месторождения на Правой Визуальной, на Рассохе, на Глухарином. Глухариный имел более 10 тонн запаса золота на момент своего развала. Я считаю, что Среднеканский ГОК погиб, расформировался потому, что его руководство не отстояло интересы этого предприятия. Видимо, руководителей больше интересовали иные вопросы, нежели развитие этой территории. А район очень перспективный.

    - ГОК мог ещё жить и жить?

    - Да, жить и жить при определённой поддержке, и если бы руководство пыталось его сохранить. Закрытие прииска вообще трагедия. И на Среднекане, и на Глухарином были отстроенные посёлки, действующие предприятия. Были ёмкости, доверху наполненные соляркой – работай и работай. Домов новых целые улицы построили, 3-х этажный каменный дом, прожили в нём одну или две зимы. На сегодняшний день окна вставляй и живи. Паркетный пол полностью целенький. Была построена новая школа. А сейчас всё разрушено, на дрова растаскивают.

      Спустя много лет после того, как жители покинули посёлок Глухариный, мне пришлось заходить в квартиры. Такое впечатление, что люди только что ушли и скоро вернутся: на столах чистая посуда, у дверей коврики.

     Глухариный закрыли в начале 90-х годов, ничего не нужно было. А там такие запасы россыпного золота, разведанные до категории Ц-1, то есть они уже были на балансе прииска, только добывай. Прииск просто нафарширован был тяжёлой техникой, были погрузчики, были БЕЛАЗы. В том районе потом стояли старатели, они стали с этих машин двигатели снимать для своих насосных станций.

      После развала пришли совершенно безответственные люди.  Они грабили, жгли совершенно новые двигатели со складов, разбивали корпуса, выжигали медь. Провода, линии ЛЭП – всё было варварски уничтожено во имя того, чтобы баржами вывозить цветной металл. Смотреть было жутко, что там делалось.

       Прииск мог бы процветать не хуже других. Вот Сусуманский ГОК сохранился, сумел удержать его генеральный директор. А Среднеканский просто бросили, не отстояли.

       Где 20 тонн золота, там будет и 30, и 40. Мне как геологу пришлось с этим столкнуться. Прирост появляется на тех же самых объектах за счёт дополнительных бортовых привесок различного плана. Для примера могу назвать прииск «Геологический», который работал недалеко от Среднеканского ГОКа. В 1942 году ему была обеспеченность запасами полтора года, 1,2 тонны на балансе. Я читал эти материалы в 1984 году. И в то время золото там всё ещё продолжали добывать. Уходили за ним на глубину 7 метров, появилась новая техника, рыхление.  Просто поразительно. И все золотоносные месторождения, где оценка давалась на 2-3 года работ, работали по 40-50 лет.

       То есть, 20 тонн – это стартовый капитал. Там ещё будет не меньше. Глухариный практически отдал двойной запас, который дали разведчики. Они дали 7,5 тонн, а добыли больше 15. Поэтому считаю, что закрытие Среднеканского ГОКа было большой ошибкой руководства комбината. Просто недальновидно поступили.

       Сейчас всё непросто. В 1994 году мной было организовано маленькое предприятие «Ола плюс» и начаты полевые работы. Привлечены были силы иностранных компаний, впервые были пробурены колонковые скважины в долине Глухариного. Были получены результаты, которые могли бы послужить отправной точкой для дальнейших работ. Тогда рублей 400 у меня ушло на все платежи, разрешительную документацию. На следующий год – уже полтора миллиона. Сейчас туда зашла московская компания, она начинает оценочные работы по рудным объектам. Перспективы радужные.

       К нам пыталась прийти австралийская компания «Би-Эйч-Пи», очень мощная, чистой прибыли получает около полутора миллиардов долларов в год, работает на 169 месторождениях мира: в Чили, в Новой Зеландии, на Филиппинах. Но они ушли из России – в этой стране делать нечего. Они вложили миллионы в объекты, и ни на одном у них не получилось нормально работать.

     В районе есть и россыпное золото, и большие перспективы рудного золота.

    - Григорий Халитович, давайте обратимся к тому периоду, когда Вы работали в Сеймчанской комплексной геологоразведочной экспедиции.

    -  Перешёл я туда из Среднеканского ГОКа с целью поиска и разведки месторождений рудного золота. В центре внимания тогда был объект Среднеканские дайки, где в своё время начинали Ю. А. Билибин и В. А. Цареградский. Мы прошли  по их старым горным выработкам, по этим рудным телам. В то время получилось так, что была решена проблема оценки этих рудных тел с помощью выделения крупного золота – эффект самородков. Оказалось, что крупное золото в количестве 47% от общего объёма находится в полутора процентах руды и, пропустив такие «гнёзда» - скопления, сгустки золота -  можно было просто недооценить это рудное тело, в итоге  оно могло не рассматриваться как промышленный объект.

      

Это были 80-е годы, финансирование экспедиции значительно уменьшилось. Мы составили новый проект, подразумевающий проходку штольни, строительство обогатительной фабрики на Колымском участке, валовые пробы объёмом до 50 тонн. Осуществление этого проекта послужило бы переводу экспедиции в более высокую категорию, и, естественно, более значительному финансированию. Но объекта не получилось, и на сегодняшний день Среднеканские дайки не рассматриваются как потенциальный рудный объект для ближайших работ. Может быть, придут новые специалисты, новые геологи, и  им удастся сделать то, что не удалось нам.

      - Эти дайки не доработаны?

     - Они не изучены до конца. По ним необходима другая методика, может быть, другие виды опробования, которые мы не могли сделать на тот момент. Сейчас нужна другая методика оценки этих объектов. Хотя полностью этот трудный объект не снят со счетов. Может быть, небольшими организациями будут отрабатываться эти рудные столбы, но для крупного комбината они не пригодны.

  -  Как Вы считаете, есть ли у района перспективы по золотодобыче, поднимется ли он когда-нибудь?

   - Во-первых россыпную часть можно поддерживать где-то на уровне 1тонны золота в год совершенно спокойно. Но только нужно поднимать месторождения в районе Рассохи, Правой Визуальной. Там осталось на момент закрытия не меньше 12 тонн. И Глухариный тоже надо.  Думаю, что осталось совсем немного времени, чтобы рудное золото было найдено и открыто, на том же Глухарином.

     Ещё есть Эльген – бурые угли, которые пригодны для извлечения синтетического бензина. Вероятно, что это тоже очень большая перспектива.

     - Ваши воспоминания о Сеймчане того периода?

   - Неправильно было бы делить Глухариный, Сеймчан, Среднекан. На Глухарином на прииске «Семилетка»  мне пришлось 5 лет проработать главным геологом, и эти годы пролетели как один день. Даже не заметил, как пронеслось время, так интересны были эти объекты.

      То же на Чукотке на Отрожном. А когда работал на Среднеканском ГОКе, там было больше месторождений, приходилось летать на вертолёте, проблемы решать: отход, не отход, среднее содержание, подтверждаемость. И за всем этим люди стояли, их зарплата, семейное благополучие.

     В экспедиции  и диссертацию написал по рудному золоту по Среднеканским дайкам. Жизнь пролетела -  и не заметил. Было всегда интересно, всегда на подъёме таком. Жалко, что быстро время ушло. Считаю, что мне повезло, что такую выбрал профессию. Буквально на одном дыхании вся жизнь прожита. Сейчас я на пенсии, здоровье иногда подводит. Но с Севером не простился, почти каждый сезон возвращаюсь. Когда приезжаешь в поле – как кислород в кровь. Возвращаюсь как на родину. С материка прилетел в Магадан - и уже никаких адаптаций. На материк уезжаешь – с месяц привыкаешь к распорядку дня, климату. Сюда приезжаю – на следующий день как будто и не уезжал. Наверное, такая святая земля.

     Сами россыпи завораживают. Захватывает азарт старательский: надо найти месторождение. Во время сезона всё время по полигонам. Чаще всего ошибки людей случаются при разработке россыпей. Получается, что иногда основное тело россыпи уходит за контур полигона. И вовремя не сориентировавшись, горняки начинают мыть пустую породу. И вот эти проблемы приходилось решать весь полевой сезон.

    

Был такой случай на полигоне. Девчонки – опробщицы взяли оперативные пробы и сактировали площадь. Что это значит? Чтобы бульдозеристы не брали пустую породу, на нужных участках полигона лотком моют пробы, и если золото не идёт на лоток, этот участочек помечают ветками.  И вот  прихожу, девчонки уже поставили ветки, но одна порода на этом участочке имела какой-то неестественный вид, такая в коренном залегании не встречается. Похоже было на горный свал, когда породы потеряли уже естественные углы залегания и лежали так, как будто их с самосвала разгрузили. Взял скребок, углубился в этот пласт сантиметров на десять, смотрю – галька, а галечные отложения – это материал работы реки. Взяли лоток, промыли, и золота в пробе оказалось граммов 50 на кубик. Убрали быстро ветки, стали работать и выкопали погребённый пласт. И взяли  с этого пласта порядка 170 килограммов золота,  при том, что бригадир имел годовой план 17 килограммов. Его  впоследствии наградили то ли медалью, то ли каким-то знаком отличия, а нам, геологам, сказали спасибо.

     Как – то на Отрожном девчата так же актировали площадь и выкопали пласт с видимым золотом. Дело было к вечеру, пересменка идёт, рабочие ещё не подошли из столовой. Горный мастер сам сел за рычаги и стал выталкивать этот пласт. И за бульдозером потянулась жёлтая полоса чистого золота – сплошной золотой ковёр. Это было зрелище! Когда после наших неестественных криков, воплей, визга сбежались люди, все они смотрели, потеряв дар речи, были только сплошные восклицания удивления от такого огромного количества золота. Бульдозерист, который пришёл и смотрел на свой бульдозер и сплошные самородки на гусеницах, издавал сплошные непечатные восклицания восторга. И это были бывалые люди, не новички на полигоне. Тогда с прибора сняли 67 килограммов за сутки.

    Раньше, чтобы выполнить план, люди в частном порядке отмывали бункера, борты и прочее подобное. Однажды осенью приехали такие вольноприносители – человек семь молодых милиционеров. И просят меня как геолога участка показать, где может быть золото.  Нашёл им такое место, промываю первый лоток, попутно рассказываю, где может быть золото, где граница между коренной породой и галечником. И в первом же лотке намываю им самородок граммов 10. После этого они со страшной силой целый день мыли породу и намыли всего 2 грамма. Вымотались так, что спать не могли, кости ломило от физического труда. Идут ночью и говорят: «Этот геолог нам специально самородок подкинул, чтобы мы намаялись».

     К кому и как приходит золото? Это непредсказуемо. Однажды идём по тундре, ребята отстали, что-то там возятся. Я ушёл метров на двести вперёд, остановился и жду, когда они меня догонят. Под ногами болотная жижа, уже затягивает, уже затекает в обувь. Переминаюсь с ноги на ногу, гляжу на эту жижу, а там прямо на сапог самородочек вылез. Откуда взялся?

   

  Помню, уже в Сеймчанской геологоразведочной экспедиции мы 14-ю канаву опробовали, и одна проба дала содержание 6 или 8 килограммов на тонну. Это был конец сезона, и на следующий год мы еле дождались, когда же снег сойдёт, когда же можно будет выйти на скважину, чтобы переопробовать эту траншею. Нашли место, где набрали борозду. Исковыряли всё: ни грамма золота. То есть было всего одно такое гнёздышко, где 8 граммов в кусочке. Вот и такие случаи бывают.

     Золото – коварное. Ещё Олег Куваев писал: из алюминия можно сделать самолёт, из железа – трактор. А из золота? Сплошная судимость. Есть такой старый колымский анекдот:

     - Гражданин начальник, что мне будет, если я самородок с лошадиную голову найду?

     - В карцере сгною, если всю лошадь не найдёшь.

     Конечно, работая на золоте, невозможно остаться равнодушным. Были и такие, что соблазнялись. Но они чаще всего и уходили. А вот люди, которые влюблены в поиск, до того одержимы, что сутками могут там сидеть, возиться, но истину найти: где оно, это золото.

                                                                                                         Светлана Ярышева

                                                                                                         Интервью 2011г.